Говорят, время лечит, но есть в памяти то, что не отпускает никогда. Сегодня скорбная для Калмыкии дата – 28 декабря. 73 года прошло с того дня, когда калмыки – в тот момент это в основном старики и дети (мужчины большей частью воевали на фронтах Великой Отечественной) – были насильственно высланы с родных мест. Сколько их навсегда осталось по пути следования, сколько семей потеряло своих близких там, в незнакомой земле, – до сих пор не могут установить ученые.
Рассказывает Сара Бадмаевна Адучиева, пенсионер, более 30 лет преподававшая в Калмыцком университете, репрессированная:
«Моя семья похоронила в ссылке троих: отца Адучиева Бадму Укюрчиевича, 1912 года рождения, ээджу (бабушку) Польшинову Тарту Дорджиевну и брата Геннадия. По-другому сложилась бы их жизнь, не будь репрессий, не будь страшного указа 27 декабря 1943 года, а 28-го началась массовая депортация калмыков. Дети ведь тоже были объявлены «врагами». И ведь до сих пор никто не покаялся в преступлении против народа? Денежная же компенсация материальных потерь – моральные страдания почему-то никто не учитывает – такая, что стыдно говорить: моя мама получила 2100 рублей и поделила между нами, ее детьми, по 300 рублей, так что осталось на них только помянуть те 13 лет страшной жизни и благодарить Всевышнего за то, что остались в живых. А «монетизацией» льгот в 2005 году лишь нанесли еще один удар по репрессированным. А кто-нибудь спросил об этом тех, кто там побывал и еще имел наглость выжить?
Уходит и почти ушло старшее поколение (85-90 лет), уходят понемногу и те, кому за 70-75, младенцами высланные вместе с родителями в декабре 1943-го, и те, кто родился в дороге или в первые годы в ссылке и «умудрился» выжить.
Меня выслали совсем маленькой, и детство-отрочество мое прошло в Сибири. Конечно, многого я не помню и не знаю, а то, что мне известно, узнавала со слов нашей бабушки или видела позже своими глазами. Родители были коммунистами, и они молчали об этом нечеловеческом акте против народа. Впрочем, несмотря на комендантский надзор, они, образованные специалисты, были востребованы и вносили свою посильную лепту в развитие местного сообщества. Мама Делгир Лялиновна и папа Бадма Укюрчиевич учили сибирских детей, сеяли разумное, доброе, вечное.
Наша семья была выслана из села Яшкуль (тогда это Черноземельский район Калмыкии, ныне Яшкульский), где отец работал начальником НКГБ района. 20 сентября 1943 года он был награжден орденом Красной звезды, а первый сердечный приступ схватил 28 декабря, когда пришли солдаты с указом о выселении калмыков.
Согласно архивной справке МВД Республики Калмыкия, вместе с нами были высланы бабушка Тарта Дорджиевна 1885 г.р. и два маминых племянника - Польшиновы Борис (1928 г.р.) и Сергей (1937 г.р.). Отец никогда не рассказывал об этом страшном пути в никуда, о том, как умирали в дороге люди. Помню со слов мамы: она всегда боялась, что на остановках (на станциях и полустанках или просто где-то в поле) он не успеет достать воды или кипятка. Обычно набирали снега на остановках, чтобы потом растопить на огне «буржуйки» - такую печку ставили иногда посреди вагона-товарняка, в нём везли нас.
Больше запомнились рассказы бабушки. Человек религиозный, она не могла понять такого зверского отношения к народу и лишь верила в отца, что он найдет какой-нибудь выход. А может, действительно, благодаря ее вере, ее молитвам мы выжили?
Первоначально мы попали в село Ивановку Красноярского края. Это было время голода, холода, унижений. По словам мамы, ничего ценного у них не было, чтобы обменять на мерзлую картошку, кроме двух колечек – её и отца.
В 1949 году папе предложили должность директора и учителя в селе Первотаровка Исиль-Кульского района Омской области. Приведу цитату из книги «Во имя безопасности» ветерана контрразведки полковника В. С. Бембеева, семья которого была сослана в эти места: «Из бесстрастной статистики того времени известно, что калмыки, расселенные в этом районе, оказались в очень трудных условиях. В одном только колхозе им. Коминтерна из 122 расселенных в феврале 1944 года умерли 25 человек. В это же время десять семей, опухшие от голода, ожидали последнего часа. В таких случаях даже некому было сомкнуть веки умершего».
Нам повезло, можно сказать. Мы попали в этот край, когда уже и отношение к калмыкам, и статус отца пусть немного, но изменились в лучшую сторону. Мама стала учительствовать в начальных классах Первотаровской семилетки. Она выпускница калмыцкого факультета Астраханского пединститута, еще до войны работала учителем в Элистинской средней школе №1, избиралась депутатом горсовета 1 созыва в 1939 году, в наше время о ней немало писали газеты. В музее КГУ хранятся документы, связанные с ее педагогической деятельностью, а в мэрии города висит ее портрет. Она удостоена звания «Почетный гражданин города Элисты».
Отец прожил короткую, но интересную жизнь. Учился он в Саратовском пединституте на историческом факультете. Не успел окончить вуз, поскольку был призван в ряды РККА. В его трудовой книжке указано: образование – незаконченное высшее, профессия – журналист, учитель. Начинал он трудовую деятельность в редакции газеты «Улан хальмг», а в ссылке работал учителем Чебаковского детдома Красноярского края, потом директором и преподавателем истории и географии Первотаровской семилетней школы Омской области. А из службы в НКГБ наиболее известна операция «Парашютисты», в которой участвовал мой отец. Об этом написано в упомянутой книге «Во имя безопасности», вышедшей в Элисте в 2005 году. Именно за эту операцию отец удостоился ордена Красной звезды как один из координаторов работы по поиску и задержанию агентов немецкой разведки. В указанной книге упоминается краткая биография отца, вероятно, из архивов КГБ. Мой отец рано лишился родителей, воспитывался в детском доме, был хорошим журналистом, а полностью его способности раскрылись в период войны в должности начальника Черноземельского УО НКГБ Калмыцкой АССР. Приведу еще одну цитату: «Даже в крайне трудных условиях оккупации территории улуса он обеспечивал проведение необходимых агентурно-оперативных мероприятий. А после освобождения Калмыкии от оккупантов собрал подробные сведения о подрывной деятельности против фашистов и обстоятельствах гибели партизанского отряда, возглавляемого командиром Коломейцевым и комиссаром Боктаевым…».
Наш отец был одаренным человеком, играл практически на всех музыкальных инструментах, особенно любил мандолину. Музыке он нигде не учился, это природный дар, по словам матери нашей Валентины Горяевой, народной артистки России. Мама Валентины Нимгировны знала его лично, всегда восхищалась его танцевальным мастерством.
В Первотаровке папа ставил спектакли силами детей и учительского коллектива. Помню, мы, его дети, вырезали из бумаги цилиндр, красили его в черный цвет – вокруг при этом стоял шум-гам, и все было перепачкано краской.
В Первотаровке Бадма Укюрчиевич был уважаемым человеком. Заслужил авторитет он не только как учитель и директор, но и тем, что однажды спас колхозное стадо от падежа. Он просто посоветовал зоотехнику дать поносящим коровам плиточный калмыцкий чай. А еще он показывал сельчанам, как забить барана по-калмыцки и быстро его освежевать.
Вел отец и просветительскую работу на селе. Об этом можно судить по сохранившимся в нашей семье документам: доверенности на его имя для покупки книг на 700 рублей для избы-читальни и его служебного удостоверения киномеханика.
Он трудился не покладая рук, везде был нужен и всем помогал.
Будучи коммунистом со стажем, но при этом находясь под надзором, в 1949 году он давал рекомендации для вступающих в ВКП (б) кандидатам. Значит, был уважаем, что в даже таком ответственном деле не обращали внимания на его статус спецвыселенца.
Главным продуктом питания в Сибири была картошка, порой мерзлая. Но ей мы радовались. Потом сами ее сажали, окучивали, копали и ели круглый год. Она, наверное, и спасала нас. Отец доставал рыбий жир, но мы его не могли пить, тогда бабушка исхитрилась жарить на нем картошку. Зловонный «аромат» по сей день помню, а картошка, конечно, съедалась.
Соседка Ида Карловна водила нас летом в лес собирать грибы и ягоды. В Первотаровке жили высланные из Москвы наши немцы, сёстры Ида и Иза. Дочь Изы Карловны Маргарита Петровна Потеряева вела в школе уроки биологии и химии.
Отец умер в январе 1955 года в возрасте 43-х лет, совсем немного не дожив до возвращения калмыков домой. Остались в Сибири навечно бабушка и брат Гена. На руках матери остались пять дочерей и отхн кёвюн (последыш), желанный сын. Меньше двух лет смог отец радоваться наследнику.
Родители мои так и не дождались полной реабилитации и компенсации моральных страданий и материальных потерь. Наверное, в то время они верили: это ошибка, не может быть весь народ вплоть до годовалых детей обвинён в «предательстве» и «пособничестве», ошибка рано или поздно будет признана и исправлена. Увы.
Отец мог бы гордиться детьми: все шестеро получили высшее образование в педагогических и медицинских вузах Ставрополя, Пятигорска, Москвы.
Сегодня родители могли бы радоваться десятерым внукам, 12 правнукам и праправнучке. Жизнь продолжается, и, надеюсь, тот стержень, который был у нашего старшего поколения, генетически сохранится в потомках».
Записала Р. Григорьева. .
Комментарии