"Смерть - это естественный этап в жизни каждого человека" - владыка Роман

Это интервью с архиепископом Якутским и Ленским Романом было сделано ровно два года назад, в мае 2015 года в газете "Наше Время" в рубрике "Вечная тема". Тогда мы даже не представляли, что пройдет всего год, и газеты не станет. На момент закрытия "НВ" мы успели сделать несколько публикаций: о смерти, о прощении, о больных алкоголизмом. И сегодня этой публикацией я продолжаю то, что было начато в "НВ", но не завершено по известным всем причинам. Это будут размышления о жизни и смерти, о любви и ненависти, о добре и зле - в общем о том, что волнует каждого и что всегда будет "вечной темой".

Итак, первая тема - смерть.

В моем детском восприятии смерть – это лежащий в гробу мальчик из неблагополучной семьи, на похоронах которого почему-то обязали быть всю нашу школу. Это был январь, а он сбежал из родительского дома, где его обижали, к бабушке в соседнее село, и замерз по дороге.

Я помню, как старалась не смотреть на бледное лицо мертвого ребенка, но его присутствие рядом вызывало у меня дикий ужас. Эта картина навсегда отпечаталась в моей памяти, всплывая всякий раз при слове «смерть».

Понимая, что эта тема не вызовет, мягко говоря, восторга у читателей, я все же сделала выбор в ее пользу. Потому что недавно сама пережила смерть самого родного человека. И потому что до сих пор не знаю, как с этим жить. А еще – можно ли быть к этому готовым. Поговорить со мной о смерти и об отношении к ней согласился архиепископ Якутский и Ленский Роман.

«У меня спокойное отношение к смерти»

- Владыка, а вы помните, когда вам впервые пришлось столкнуться со смертью?

- Да, конечно, очень хорошо помню. Мне было десять лет, и я видел, как отходила ко Господу, в мир иной моя бабушка по маминой линии. Бабушка, инокиня Анастасия, приняла монашество вскоре после того, как ее дети встали на ноги: моя мама вышла замуж, а ее браться женились. Это было советское время, и поэтому она приняла тайный постриг и вела абсолютно монашескую, аскетическую жизнь. В памяти осталось, что она очень много молилась, знала акафисты Иисусу Сладчайшему и святителю Николаю наизусть, знала псалтирь. К нашей теме это не относится, но я научился читать благодаря ее мудрости. Она мне говорила: «Леша, я буду сейчас читать псалтирь, но я уже старенькая и могу ошибиться, а у тебя глазки молодые, ты хорошо видишь, ты води пальчиком и следи, если я ошибусь, ты мне скажи об этом».

Она была человек очень духовный и умирала от тяжелой формы онкологии без ропота, без истерии. Умирала в забытьи дома. Горела лампада. Ее много раз соборовали, причащали. Так получилось, что у ее постели были только мама и я. Я помню ее последний вздох и удивительно светлое лицо, без всяких гримас смерти и ужаса. И без всякой мистики. Как жила, дыша молитвой, так к Богу и перешла.

- Вы, будучи ребенком, не испугались смерти родного человека, похорон?

- Скажу, что поскольку я был человеком церковным, то к ритуалу погребения, к покойному у меня очень спокойное отношение. Меня совершенно не пугает кладбище, потому что меня с детства воспитывали, что это - место упокоения родных людей и тех, кто жил праведно и свято. По учению церкви, кладбище – это святое место, которое нельзя попирать словами или дурными действиями, потому что там родные, святые.

Что касается момента священнодействия отпевания и других традиций, благодаря воцерковленности очень здравый подход к этому у меня был, есть и остается.

«Мне жаль людей, которые ни во что не верят»

- Ваше отношение к смерти с того времени изменилось?

- Нет. Поэтому мне бывает очень жаль, когда я попадаю в нецерковную среду и вижу, как люди переживают смерть близкого человека, где присутствует глубокая и безнадежная подавленность и сумасшедшее отчаяние. Мне этих людей бесконечно жалко! Они не верят ни в Бога, ни в себя, ни в жизнь, ни во что. И тогда я стараюсь говорить проповедь. Я не знаю, насколько эта бывает услышана, но это единственное и самое большое, что я могу сделать в такой ситуации.

- Вы утешаете их?

- Я говорю, что это участь всех нас, это путь, через который пройдем все мы. Что нужно помнить и быть готовыми, жить по праведности, по чести, и стремиться, чтобы порог вечности, через который мы переступаем, был для нас легким сердцем и душой, а не тянул за собой обоз невыполненных дел и грязной памяти.

У меня год назад умерла мама. К сожалению, я был тогда в Москве на Рождественских чтениях. Мне в четыре утра позвонил брат и сказал: надо возвращаться… Я прилетел часов через восемь. Сестра приехала почти одновременно со мной. И она тогда сказала: «Посмотри на маму, она улыбается». И действительно, у нее на лице была легкая улыбка. Мама улыбалась, словно увидела ангелов, небо. Она тоже очень много болела, страдала, но переносила все очень терпеливо. И у меня не было истерии, хотя я понимал, что потерял и провожаю самого дорогого на земле человека.

Потом было отпевание, очень молитвенное, глубокое, сосредоточенное, которое с нами разделили священники. Потом были проводы к месту погребения. Я видел путь мамы к этому порогу, она ушла туда, куда ее позвал Господь, и искренне молился: со святыми, Господи, ее упокой.

Ребенок и погребение

- Я не зря начала с темы детского восприятия смерти. Многие родители стараются оградить детей от смерти, не показывают им умерших родных, похороны. Как показать ребенку смерть? Это вообще нужно?

-Если не родители объяснят своему ребенку, что такое смерть, то кто это сделает? Шпана на улице? Какие-нибудь сомнительные книжки про мистику? Да, я согласен с психологами, есть определенный порог, когда маленькому ребенку это не нужно. Когда наступает этот порог, я затрудняюсь сказать, это слишком индивидуально. Но вопрос даже не в том, когда нужно показывать ребенку мертвого, а в том, как сделать так, чтобы похороны стали не криком отчаявшихся, обезумевших людей, пребывающих в безнадежной тоске, а праздником перехода от временной жизни в жизнь вечную. Я не зря говорю «праздник», потому что хоть он и печальный, но тоже праздник.

Посмотрите православный чин погребения - вот туда можно и даже нужно вести любых детей, потому что в молитвах и песнопениях здесь нет душераздирающей тоски, но, напротив - есть попытка через слова и музыку осмыслить наступающую вечность, в которую входит этот человек. Если говорить о том, должен ли ребенок разделить участие в молитве и погребении, то я скажу однозначно – да. И это будет правильно для всех членов семьи.

Думать о жизни, помня о последнем часе

- Владыка, а ведь в нашей жизни о смерти вообще говорить не принято…

- Мы живем в страшное время. Парадоксально, но действительно никто не размышляет и не рассуждает о смерти. Более того, все пытаются момент смерти вообще заретушировать, как будто ее нет. Все делается, чтобы убрать тему смерти из жизни, чтобы человек как можно больше наслаждался и ни о чем не задумывался. Бери от жизни все и сейчас, и как можно больше – вот девиз нынешнего времени. Это одна крайность. А вторая… Включите телевизор вечером, посмотрите, что там. Бесконечное число убийств, насилие, кровь рекой… Словно кто-то старается создать впечатление, что убийство – это ерунда, рядовое явление. Как будто кто-то хочет, чтобы мы привыкли к этому.

Почему это делается? Потому что размышления о смерти подвигает человека к размышлениям о смысле и цели своей жизни, о своем предназначении, а через это – к рассмотрению своей жизни в контексте вечности - что душа вечна, и тело будет вызвано в свое время из земли. Верим мы или не верим, разделяем или не разделяем православные принципы, но мы боимся об этом говорить, потому что это подвигает к ответственности.

- Наверное, нежелание думать о смерти порождается еще и страхом, ведь люди, все без исключения, боятся умирать. Почему у нас есть этот страх?

- Потому что человек больше принадлежит земному миру и в меньшей степени имеет наполнение духовное. Этот перекос и порождает страх. И потом, боятся больше не смерти как таковой, а ее внезапности. Я с детства слышал в храме, в общении с православными людьми такие слова: я еще не готов идти туда, у меня еще так много грехов, в которых нужно покаяться, еще так много обязанностей перед близкими, родными, знакомыми. У таких людей есть памятование о смерти.

- Для чего нужно помнить о смерти?

- Не для того, чтобы пугать ею. А потому что - «помни последняя твоя, и вовек не согрешишь». То есть помни о том, что тебя ждет в последний день жизни, помни о смерти.

Во время учебы в Московской духовной академии, которая находится на территории Троице-Сергиевой Лавры, я имел небольшой опыт жизни в монастыре. Так вот, у некоторых монахов на наручных часах была надпись, сделанная ручкой: «помни смертный час». Памятование о том, что тебя ждет смерть, а за смертью - суд Божий, останавливает от многих вещей. Это человека отрезвляет.

Человек не хочет думать о смерти, потому что ему хорошо жить в этой грязи. Но наступает болезнь, а вместе с ней приходит душевный кризис, и человек оказывается совершенно не готов к нему. А ведь это совершенно законные пути жизни, и никто их не минет, тем более не минет старости. Это естественный путь для всех, и если знать о нем, готовиться к нему, то не будет и кризиса. Поэтому еще и еще раз повторю: если каждый человек будет рассматривать свою жизнь в контексте вечности, то и к смерти в том числе у него будет более здравое и мудрое отношение. Как к естественному пути перехода.

Болезнь как очищение

- Наверное, человек боится не столько самой смерти, сколько мучительной смерти, а еще больше – смертельной болезни.

- В православной традиции есть размышления о том, что в болезнях, особенно в предсмертных, происходит очищение человека. От болезней страдали многие подвижники, например, Амвросий Оптинский, Серафим Саровский. Их тоже Господь очищал перед отходом из этой жизни в жизнь вечную.

Когда мы грешим сломя голову, обижаем, убиваем словесно, уничтожаем друг друга, лезем по головам, делаем безумнейшие вещи, мы ведь не боимся того, что этому будет дана оценка, причем мы получим наказание за это еще на земле.

Когда нет свободы выбора

- Вы сказали, что вам жаль тех, кто не верит в жизнь вечную. Действительно, верующим, наверное, и умирать легче, у них есть надежда. А как быть неверующим?

- Господь никогда и ни для кого не закрывает двери для возможности соединения и встречи с ним. Все зависит от нас, от того, как мы отзовемся. Исходя из этого, мы не можем судить других людей на их пути до того, как Бог сам не осудит на страшном суде. Мне бы очень хотелось, чтобы каждый, встретив Бога, получил веру и надежду еще здесь, на земле, потому что это наполняет человека и делает жизнь осмысленной, и трагедии легче переносятся с Богом.

Бывает, что в силу каких-то ситуаций человек тяжело идет к Богу. Так, мы знаем, что в раю со Христом оказался самый обыкновенный разбойник, который в последний момент перед смертью исповедовал веру в Христа и поверил в Бога. И такое бывает. Но ждать, что встреча с Богом произойдет на пороге смерти, весьма рискованно. Лучше стараться жить с Богом здесь, чтобы момент смерти прошел естественно, благодатно, с помощью Божьей.

- Ну а если этой встречи с Богом на земле так и не произошло?

- Это очень сложная тема. Бог никогда не действует насильно, и единственное, чего не может Бог - это нарушить свободу воли человека. Он не делает это, потому что воспринимает человека как подобного себе, как ровню. Но возможность свободного выбора у человека существует только до порога смерти, дальше уже свободы нет.

Как будут жить эти люди? Мы можем облегчить молитвой и милостыней участь тех, кто ушел от нас в озлоблении, в грехах. Каков Божий процесс зачета этих молитв и милостыни, никто не знает. Абсолютно точно одно – он будет делать это объективно, ибо он есть совершеннейшая справедливость и совершеннейшее милосердие.

- Скажите, владыка, а вы боитесь смерти?

- Я не знаю, что значит слово «бояться» по отношению к смерти. Это обычный, естественный этап жизни. Дай Бог, чтобы Господь дал еще время пожить, покаяться в своих грехах, через свою жизнь оправдать цель своего существования. Прошу Господа, чтобы он дал мне сил прожить правильно, и назначил время переходить. Более справедливого существа, чем Бог, я не знаю, поэтому пусть он определяет этот момент.

фото Православие.ру